Не могу и не хочу

📒 В 2020-м Большая История лезет к нам непрошенная со всех экранов; ее так много, что от новостей и событий хочется убежать. Для многих из нас лучшее средство побега – это книга. Сборник коротких рассказов «НЕ МОГУ И НЕ ХОЧУ» Лидии Дэвис (Can't and Won't: Stories, 2014) уводит читателя от суеты повседневности. Он предлагает другую перспективу, взгляд на мир глазами мудрой, чуть насмешливой, очень наблюдательной и ироничной женщины. Это малая, компактная проза, с прочно упакованным подтекстом, будто крохотный флот кораблей в бутылке. Истории Дэвис можно читать по одной в день или залпом помногу, но так или иначе, при кажущейся простоте, они остаются с вами, как любимые драгоценные находки.Расхожая легенда гласит, будто Хемингуэй однажды сочинил на спор рассказ всего из шести слов: «For sale: baby shoes, never worn» («Продаются детские ботиночки, неношеные»). То, что для Хемингуэя (и для его нынешних последователей, участвующих в конкурсах на лучший рассказ из шести слов и составлении соответствующих антологий) было эффектным трюком, поводом поупражняться в формальной изощрённости – или попросту остроумной находкой, позволившей выиграть спор, – для Лидии Дэвис стало творческим методом. Хотя на её счету есть и «полноценные» (в смысле количества знаков) рассказы, и даже роман (в прошлом году он вышел на русском под названием «Конец истории» – и почему-то остался практически незамеченным), подлинную славу ей принесли опыты в жанре микропрозы, составляющие большинство её произведений. Дэвис не первая стала писать ультракороткую прозу, но, её микротексты не похожи на афоризмы или сюжетные виньетки: многие сравнивают их с японскими хайку или found poetry.

Легендарный рассказ Хемингуэя (или не Хемингуэя) был стилизован под объявление в газете; в сборнике «Не могу и не хочу» мы найдём записи из жалобных книг, некрологи, подслушанные разговоры в две-три реплики, задания из школьных учебников, фрагменты из писем Флобера, где он отчитывается о своих визитах к зубному или разговорах с кухарками, стенограммы снов (своих и чужих), случайные наблюдения («Подо всей этой грязью пол на самом деле очень чистый»). В пересказе всё это может напомнить о методах комиков, коллекционирующих забавные опечатки, нелепые вывески и абсурдные новости; но, несмотря на присущее ей мягкое остроумие, Дэвис нельзя назвать юмористкой. Скорее она наивный логик или феноменолог, наблюдающий за движением мира, языка и сознания с неопределённой дистанции. «Иногда мне казалось, что я отделилась от своей жизни, как будто плыву над ней или где-то в сторонке, – говорит одна из её героинь. – Все стало острее, четче и ближе… [Раньше] я не разрешала своим мыслям свободно блуждать, где они захотят, останавливаясь то на одном, то на другом предмете. Теперь все выглядело иначе – как если бы я вернулась на землю и оглядывала её свежим взглядом».

Внимание Дэвис часто концентрируется на феноменах настолько исчезающе малых, что в переводе от них не остаётся и следа. Так, во фрагменте, давшем название сборнику, она пишет, что некоторые критики попрекают её леностью: мол, вместо полных форм глагола (cannot и will not) она слишком часто прибегает к сокращениям (can’t и won’t). В тексте из двух-трёх предложений уместилась и заворожённость малыми величинами (цена вопроса – апостроф), и отношение самой Дэвис к конвенциям «литературного языка» (несмотря на известную демократизацию последнего, сокращённые формы всё ещё несут на себе отпечаток разговорного стиля), и ироничная автохарактеристика: что за человек эта писательница, которая пишет «не могу» и «не хочу» так часто, что на это обращают внимание критики? И, разумеется, дословно перевести это на русский совершенно невозможно: придётся либо прибегать к длинным объяснениям (разводя концентрированный стиль Дэвис до жидкой водицы), либо подыскивать аналоги. Я пошла по второму пути; насколько мне это удалось – судить читателю. Между тем, сложности с переводом Дэвис на русский язык не сводятся к экономии средств. «Минималистка» Дэвис иногда бывает великолепно многословной: возьмите печальное и смешное «Письмо в фонд» или восхитительно витиеватое «Письмо производителю замороженного зелёного горошка». Она любит почти незаметные сбои и странности в работе языка, которые в её текстах высвечиваются будто под увеличительным стеклом. Правы те, кто сравнивают прозу Дэвис с поэзией: каждое её слово обладает собственным весом. Выдержать баланс между лаконичностью и многословием, не лишив ни одного слова его собственной силы – задача сложная, но интригующая